Эта большая прогулка начинается у Даниловского рынка и заканчивается у Нескучного сада. По пути — район не самый парадный. Но среди позднесоветской и современной застройки здесь есть и древний Донской монастырь, и утопические градостроительные эксперименты раннего СССР: авангардная Шуховская башня, первый в Москве дом-коммуна и так далее. Именно в 1920–1930-х шла комплексная застройка этого района, тогда — окраины Москвы.
Позднесоветская застройка в этих местах тоже интересная: тут и длиннющий и окружённый городскими легендами дом-корабль, и футуристический шатёр Даниловского рынка, где, кстати, варят лучший в городе суп фо бо.
Подборка от редакции 2ГИС.
К началу этой прогулки можно доехать и на метро — до станции «Тульская» по серой ветке. Недалеко находится и станция метро «Шаболовская» оранжевой ветки.
Но мы советуем прокатиться на трамвае от Чистых прудов: по живописным бульварам, мосту с красивым видом на Кремль и дом на Котельнической, а потом — по Замоскворечью. Выходим на остановке «Даниловский рынок (Серпуховский вал)»...
Дом называют «кораблём» и «Титаником» — за сходство с лайнером, особенно заметное поначалу, когда дом был почти белым. А ещё — «домом атомщиков»: заказчиком было министерство атомной промышленности. И просто «длинным домом»: 400 метров, 9 подъездов, 1000 квартир. Дом строили с 1970-х больше десяти лет: пока один конец строился, в другом давно жили люди. Вокруг конструкции ходят городские легенды. Говорят, например, что дом — повышенной прочности потому, что главный прораб до этого строил только атомные реакторы. Из прочих особенностей здания – «лишние» замурованные комнаты с окнами, но без дверей, и путаная система водоснабжения: вы можете из своей ванной перекрыть воду соседям. Так вышло из-за переделок проекта по ходу строительства. В доме много однокомнатных квартир, но есть и четырёхкомнатные двухуровневые.
Это не самый длинный дом в Москве. Самый длинный — «лежачий небоскрёб» длиной 736 метров — построен для электронно-вычислительного центра на Варшавском шоссе.
Напротив «дома-корабля» — ещё один впечатляющий образец советского модернизма: Московский монетный двор, построенный в начале 1980-х. Обратите внимание, как защищающие окна солнцерезы создают ощущение сплошного закрытого неприступного объекта. Особенно эффектно эта оптическая иллюзия работает, если двигаться вдоль здания: под острым углом солнцерезы складываются в сплошную стену, потом становятся видны окна.
Сейчас здесь делают не только монеты, но и медали и ордена; а ещё — принимают заказы от иностранных государств на выпуск монет (например, индийских рупий).
На этом месте торгуют с XIII века. А нынешнее здание рынка с железобетонным куполом, напоминающим то ли шатёр, то ли цветок, то ли оригами, построено в 1986 году. Купол — 72-х метровый в диаметре, сложной конструкции; имеет огромное световое окно в центре и собственный фундамент: там, где лепестки касаются земли, — они уходят в неё на 8 метров.
В 2010-е годы рынок отреставрировали и придали ему европейского лоска: продукты подорожали, зато здесь открылись десятки современных точек с разнообразной кухней от дагестанской до марокканской.
В 1920-х в СССР лепили человека будущего, перемалывая старый быт новой конструктивистской архитектурой. Пик этого подхода — дома-коммуны с максимально общим бытом: есть, отдыхать, растить детей полагалось в общественных помещениях, а в крошечном личном — только спать. Жизнь в кругу семьи была объявлена буржуазным пережитком.
Это — первый в Москве дом-коммуна, построенный в 1926–1929 году.
Проект ругали за компромиссность: только часть жилых помещений была настоящей коммуной — спальнями на 10 человек без кухонь и душа, прочие были обычным квартирами. Жилые помещения располагались в крыльях, а между ними — инфраструктура: клуб, театральный зал, кружки, спортзал, душевые. Коммунальные спальни просуществовали до 1940-х, а вот клуб и театр явно понравились людям больше, чем общий быт — и просуществовали гораздо дольше.
Дом-коммуна построен с явным замыслом быть частью ансамбля с символическим центром района — Шуховской башней.
Сейчас в бывшем здании школы №600 сложно даже признать конструктивизм, потому что на излёте эпохи, в середине 1930-х архитектор Игорь Антипов дополнил проект Анатолия Антонова портиком на фасаде и упрощенными колоннами. Это уже постконструктивизм, на глазах превращающийся в сталинскую неоклассику.
Но внутренние планировки школы сохранили память об экспериментах 1920-х годов. Тогда, например, экспериментировали с бригадным методом обучения: школьники разбиваются на бригады, в каждой есть бригадир, который сам осваивает материал и объясняет остальным, бригада получает общую оценку. Идея провалилась. Но оставила следы в школьной архитектуре в виде огромных фойе вместо узких коридоров: школьникам нужно место, чтобы собираться и общаться.
В советское время это была образцовая спецшкола с художественным уклоном, сюда любили возить иностранных гостей. Сейчас здание не используется.
В 1890-е инженер Владимир Шухов придумал гиперболоидные башни: одновременно прочные и ветроустойчивые — и легкие и экономичные. Они строятся до сих пор. Сам Шухов построил около двухсот.
Радиобашня на Шаболовке должна была быть вдвое выше, чем сейчас (и на 15 метров выше Эйфелевой). Но из-за дефицита ресурсов в 1922 году ограничились 150 метрами. Конструкцию из 6 гиперболоидов собрали без лесов и кранов: каждая верхняя секция собиралась внутри нижней и поднималась блоками и лебедками. За время строительства Шухова успели обвинить в саботаже, приговорить к расстрелу и отменить приговор.
Изначально башня использовалась для радиосигнала, а с 1939 года и до появления Останкинской — для телевизионного. До 1960 она была одной из архитектурных доминант Москвы — и символом и столицы, и советского телевидения.
На огороженную территорию — поближе к Шуховской башне — пройти не получится. Но башню можно рассмотреть и с улицы, хоть и через колючую проволоку.
Вообще Шуховская башня наглядно демонстрирует один из главных принципов архитектурного авангарда — абсолютная функциональность, ничего лишнего, никаких украшений, любоваться нам предлагается самой конструкцией, выставленной на всеобщее обозрение.
Впрочем, стержни, которые сейчас видны внутри башни, — не часть оригинальной конструкции. Это временная мера в ожидании реконструкции: так башню укрепили в 2015 году. До этого пребывающую в глубоко аварийном состоянии башню подумывали просто снести — но на её защиту встала общественность: от местных энтузиастов до Нормана Фостера.
Есть надежда, что когда башню отремонтируют (впервые в её столетней жизни), с ней можно будет познакомиться поближе: мэрия Москвы планирует превратить её в музейный объект.
...И ещё один вид на Шуховскую башню — от шлагбаума телецентра. Жёлтое здание на переднем плане когда-то было главным телецентром страны, сейчас в нём по-прежнему размещаются подразделения ВГТРК.
Это здание середины XIX века изначально было Варваринским приютом для девочек-сирот. Приют на 40 девочек построил действительный статский советник Алексей Лобков, коллекционер древностей, меценат, благотворитель. Тогда за зданием был липовый сад, в котором гуляли воспитанницы, а над зданием возвышался купол домовой церкви святой Варвары Великомученицы. И церковь, и приют были в память об умершей дочери Лобкова Варваре.
В 1920-е купол снесли, рядом появилась Шуховская башня и бывший приют стал радиоцентром. А в 1939 году — и телецентром, главным до появления Останкинского.
Улица Шаболовка появилась на картах в XVIII веке — название пошло от владевших этими землями дворян Шашебальцев. Звёздный час Шаболовки наступил, когда здесь появился первый и главный телецентр страны, — и слово «Шаболовка» вошло в повседневный язык как синоним слова «телевидение».
Квартал между Шаболовкой, Лестева, Хавской и Серпуховским валом — Хавско-Шаболовский жилмассив. Построенный в 1929-1931 годах жилмассив — градостроительный эксперимент по рациональному освоению пространства. Здесь все дома стоят под углом 45 градусов к сетке улиц. Так городской пейзаж становится динамичным и постоянно раскрывается новыми ракурсами.
Советуем посмотреть на квартал не только с улицы, но и пройтись по дворам, одновременно просторным — и защищённым, благодаря развороту домов, от уличного шума и пыли.
Когда квартал строился, архитекторы придумали для ориентации в нём сложную систему окраски домов. Но район всё равно изначально был лабиринтом, а когда все дома начали красить одинаково в бледные цвета — стал им окончательно. Впрочем, в 2021 году домам начали возвращать изначальную окраску — так в жилмассив вернулись ярко-красные фасады.
Основанный в 1591 году действующий мужской монастырь. Это и грандиозный архитектурный ансамбль XVI–XIX веков, и старинное кладбище, где похоронены Чаадаев, Ключевский, Солженицын.
Архитектурная доминанта монастыря — собор, построенный в 1698 году. Мощные стены и башни — напоминание о временах, когда монастырям приходилось бывать и крепостями. Эта суровость архитектуры перекликается с выставленной на территории монастыря военной техникой времён Великой Отечественной.
В советское время в закрытом монастыре был музей архитектуры — поэтому на его территорию свозились фрагменты сносимых московских храмов, — например, барельефы со стен взорванного храма Христа Спасителя, — они хранятся здесь до сих пор.
Церковь, которая была крематорием.
Не только жизнь, но и смерть советского человека должна была быть совершенно новой. Вместо православного погребения в 1920-е активно пропагандировалась кремация. Кладбище у Донского монастыря для первого московского крематория выбрали по логике антирелигиозной пропаганды: в монастыре под стражей содержался патриарх Тихон, поэтому верующими это место воспринималось как оплот православия.
В крематорий архитектор Дмитрий Осипов к 1927 году перестроил церковь XIX века. Публику зазывали посмотреть на процесс через жаропрочное стекло — и такие экскурсии были очень популярны.
Крематорий работал круглосуточно: днём в нём торжественно сжигали тела видных деятелей партии и культуры (среди них был, например, Маяковский), ночью тайно — тела репрессированных (среди них был, например, Мейерхольд).
В послесоветские годы церковь вернули верующим и перестроили обратно. От 1920-х остался только колумбарий справа.
Если дом-коммуна на Лестева — самый первый в Москве, то построенное в 1929–1930 годах общежитие текстильного института — самый радикальный. Изначально в спальном корпусе было 1008 ячеек для сна (6 м² на двоих). Одежду, книги, зубную щётку в ячейках хранить запрещалось. Разбуженные звонком, студенты шли на зарядку и в душ в соседний корпус, в столовую, потом — в учебные помещения. Шли не по лестницам, а по огромному пандусу, любимому элементу архитекторов 1920-х (во многом это пошло от Ле Корбюзье). До отбоя вход в ячейку для сна запрещался. Так что архитектор Иван Николаев собирался сделать ячейки без окон, но одумался.
Большинство конструктивистских экспериментов провалились и из-за неготовности людей к такой жизни, и из-за технической реализации. Например, здесь задумывалась, но не заработала усиленная вентиляция ячеек с озонированием. В 1960-е ячейки перестроили в обычные комнаты. В 1990-х аварийное общежитие расселили, а в 2000-х практически отстроили заново.
Мы оказались в 15 минутах ходьбы от Нескучного сада — там можно отдохнуть от градостроительных экспериментов этой прогулки. Но по пути в сад взгляните на ещё одно знаковое советское здание — президиум Российской академии наук. В истории этой высотки принято видеть сплошной символизм. Его эскиз тогдашний глава АН СССР физик Мстислав Келдыш набросал в оптимистичные 1960-е, строить начали в 1970-е, с трудом достроили в 1990-е — мешали и сложные грунты, и нехватка денег.
Здание состоит из двух 22-этажных башен на стилобате, в котором находятся зимний сад и концертный зал. На крыше — ретрофутуристический декор, за который здание прозвали «Золотыми мозгами». Городские легенды приписывают «мозгам» солнечные батареи и связь с космосом, а самому зданию — множество секретных подземных этажей.
Нескучный сад — пейзажный парк, оставшийся от дворянской усадьбы Нескучное. Пейзажный — значит как бы нерукотворный. Здесь нет симметричных дорожек и высаженных рядами кустарников. Идея сада — быть максимально близким к естественному. Сюда приезжают отдохнуть мыслями, посмотреть на белочек, неспешно погулять. И незаметно дойти до парка Горького, с которым Нескучный сад граничит.
Главный дом усадьбы Нескучное построен в середине XVIII века и перестроен в начале XIX века — тогда он и обрёл нынешние формы зрелого классицизма. Изначально усадьба принадлежала наследнику уральских горнозаводчиков Демидову, потом — Орловым, а в 1832 году Николай I купил его в подарок своей супруге Александре Федоровне. С тех пор за главным домом усадьбы закрепилось название Александринский дворец. После революции здесь был музей мебельного мастерства (описанный в «12 стульях»). А с 1934 года и до сих пор здание принадлежит всё тому же президиуму Российской академии наук.
В рабочее время ворота на территорию открыты, поэтому можно зайти, чтобы разглядеть стерегущих крыльцо обаятельных мраморных псов и чугунный фонтан. Фонтан переехал сюда с Лубянской площади в 1936 году, — тогда на его месте установили знаменитый памятник Дзержинскому. Сам фонтан, созданный в 1835 году Иваном Витали, — один из старейших в Москве.