«Высоко под землёй»: метро как огромный музей
Кольцевая линия строилась в эпоху пышной сталинской архитектуры — поэтому станции выглядят как подземные дворцы. Искусство становилось естественным продолжением наземной среды, помогая людям освоиться в новой непривычной обстановке. Например, на выточенных из цельных кусков мрамора барельефах скульптора Иосифа Рабиновича молодёжь занимается спортом, чтением, танцами и другими видами досуга, типичными для парка культуры наверху.
Неудачным оказалось лишь световое решение станции: светильники подвесили между медальонами, а не напротив них, из-за чего образовались двойные тени. Архитектор Игорь Рожин вспоминал: «Когда установили светильники, я схватился за голову. О скульпторе и говорить не приходится — он чуть не плакал…»
Фреска «Народные гуляния в Киеве» в торце «Киевской» Арбатско-Покровской линии — кульминация оформления станции, и без того щедро украшенной и праздничной. Фреска создана по эскизу Вартана Аракелова в технике живописи по сухой штукатурке.
Метро с его влажностью — не лучшее место для фресок, поэтому их редко можно увидеть в оформлении станций. Фреску на «Киевской» после открытия станции в 1953 году реставрировали несколько раз. Особенно сильно она пострадала из-за протечек в 2010 году. Чтобы спасти фреску, пришлось отводить воду, укреплять стену и делать гидроизоляцию. Художники мастерской «Китеж» восстановили изображение по архивным фото и кадрам из фильмов, используя современные минеральные краски, устойчивые к влаге и времени.
«Киевская» Филёвской линии, построенная в 1937 году по проекту Дмитрия Чечулина, стала первой станцией московского метрополитена, в оформлении которой использовали фарфор. 46 капителей для станционного зала изготовили по эскизам скульптора Натальи Данько на Ленинградском фарфоровом заводе, 32 фарфоровых вставки для колонн аванзала — на московском керамико-плиточном заводе им. Н.А. Булганина.
Чечулин сделал стремительную карьеру после первой премии в конкурсе на проект Дворца Советов. У него был опыт театрального художника, ему довелось побывать в Италии и вдохновиться древними памятниками Помпеи, Венеции и Флоренции. А потом переосмыслить мировое культурное наследие в оформлении «Киевской».
Присмотритесь к вставкам из керамической плитки на путевых стенах. Гигиеничная, устойчивая к влаге, недорогая и легко тиражируемая плитка с первых лет стала важной частью оформления метро. Только при строительстве первой очереди использовали более 600 тысяч плиток!
Архитекторы быстро поняли, что плитка не только практична, но и выразительна. Цвет, фактура и рельеф превратились в художественный приём. В 1960-е, когда станции стали типовыми, плитка стала одним из немногих способов придать им индивидуальность. Например, на станции «Водный стадион» белая и синяя плитка поддерживают водную тему. А на станции «Рязанский Проспект» контрастные вкрапления красной плитки отсылают к традиционным узорам.
«И вот мы наизобретали, все построили, а газеты пишут: „Станции все одинаковые“, — как же так? Мы так старались: и на стенах плитки уникальные ставили, и колонны разного цвета и формы». Это слова Нины Александровны Алешиной — одного из ведущих архитекторов «Метрогипротранса».
Первая станция столичной подземки с мозаичным декором — это «Маяковская». Проектируя станцию, Алексей Душкин ломал голову над задачей: как заставить пассажиров забыть, что над ними – огромная толща земли. И придумал такой ход: надо создать иллюзию, что в потолке – окна, сквозь которые видно небо.
34 мозаики, созданные по эскизам Александра Дейнеки, — как кадры из кино, наполненного светом и предчувствием счастливого будущего. На них — сцены из жизни страны: дирижабль над Спасской башней, парашютисты, монтажники-высотники, прыжок лыжника… Серию «Сутки страны Советов» выполнили мастера Академии художеств под руководством мозаичиста Владимира Фролова, работавшего над убранством Спаса на Крови. В 1938 году одна из школьниц замечала: «На станции Маяковского все ходят, смотрят вверх, вперед не глядя, поэтому толкают друг друга и везде раздается: «Извините! Простите!»
И снова посмотрите вверх: мозаики на потолке «Новокузнецкой» изначально создавались для станции «Донбасская» (сейчас «Павелецкая»), задуманной как подземный музей Донбасса: ведущая роль отводилась мозаичным панно на тему мирной жизни индустриального края. Над ними работали Александр Дейнека и Владимир Фролов — тот же творческий тандем, что украсил «Маяковскую».
Но началась Великая Отечественная война — и из-за нехватки ресурсов «Донбасскую» построили в упрощённом виде и переименовали в «Павелецкую». 7 из 14 запланированных для «Донбасской» мозаик нашли новое место — на своде центрального зала «Новокузнецкой», хотя проект этой станции не предусматривал мозаичного декора. В торжественном интерьере станции панно похожи на неожиданно открывшееся окно: парад молодёжи, яблоневый сад, весеннее небо.
Создание цельного образа станций метро невозможно без внимания ко всем деталям — даже техническим. Яркий пример — декоративные решётки, скрывающие вентиляционные шахты, динамики и прочие инженерные коммуникации. Изначально утилитарные, они становятся частью архитектурного ансамбля. На станции «Октябрьская» Кольцевой линии (1950) особенно эффектны кованые решётки на пилонах — они скрывают вентиляцию и вместе с бра поддерживают ритм интерьера. В завершении центрального зала — ампирная ограда и апсида, форма, которая обычно ассоциируется с алтарём. Символический алтарь — логично, учитывая, что станция задумана архитектором Леонидом Поляковым как реквием павшим в Великой Отечественной войне. Но этот приём работает и в другом направлении, создавая эффект эффект открытого пространства, неба и дневного света.
«Таганская» — одна из самых выразительных станций Кольцевой линии. Светлый мрамор, стрельчатые арки, лепнина и майолика создают торжественный, но лёгкий образ.
Главный акцент — 32 треугольных панно с рельефными майоликовыми медальонами героев войны, выполненные под руководством Евгении Блиновой. Картоны (эскизы в натуральную величину) примеряли прямо на станции, спускаясь с ними по лестнице на глубину 53 метра. Для получения нужного оттенка голубого фона образцы многократно обжигали в муфельных печах.
Керамика на «Таганской» – не только художественное средство, но и символический жест, дань исторической памяти: станция расположена в районе старинной Гончарной слободы.
«Римская», открытая в 1995 году и оформленная скульптором-нонконформистом Леонидом Берлиным, необычна сразу по нескольким причинам.
Первым бросается в глаза действующий фонтан — редкость для метро. Потом замечаешь, что вместо привычного декора здесь — эскизная керамика с намеренно грубой фактурой. Берлин предложил свободную, ассоциативную интерпретацию мифов и символов: капитолийская волчица, уста правды, Богоматерь с младенцем… Впервые в оформлении станции использованы не законченные панно, а авторские эскизы. «Римская» — уже не подземный дворец, как советские станции, а художественная инсталляция, призванная навести пассажиров на размышления; не монолог, а диалог.
Такой художественный язык для метро стал возможен только в 1990-х — в эпоху творческой свободы и отказа от догматики. Сломав шаблоны, «Римская» сделала метро территорией эксперимента, сомнения и поисков, впервые допустив иронию и неоднозначность.
«Достоевские» в Петербурге и Москве появились в разные годы (петербургская — в 1991 году, а московская — в 2010), но похожи. И тревожным настроением, и монохромностью, и флорентийской мозаикой. Петербургская мозаика по эскизам художников творческой группы «ФоРУС» изображает Петербург Достоевского. Московская же, оформленная Иваном Николаевым, иллюстрирует сцены из «Идиота», «Бесов», «Карамазовых» и «Преступления и наказания».
Особенность флорентийской мозаики в том, что камни состыковываются без зазоров. Так создаётся эффект «каменной живописи». В СССР флорентийская мозаика была впервые использована именно в метро (на «Автозаводской» и «Новокузнецкой»).
Почти потусторонняя стилистика мозаик изначально вызвала споры. Но сегодня они признаны удачей. Вытянутые фигуры и странная перспектива напоминают мистический театр. Мозаики стали не простой иллюстрацией, но современным Страшным судом, внесенным в бытовое пространство метро.